Григорий пришёл с работы какой-то загадочный. С пакетом. Из которого извлёк видеокассету.
— Что это, Гриш? — накрывая на стол спросила Зина.
— Это, Зинаида, очень интересный фильм…
— Про любовь?
— Про неё самую… Петрович дал посмотреть. Говорит, второе дыхание откроется в нашей семейной жизни…
— Ох, надо же. Заграничный, небось. Ну посмотрим попозже.
Отужинав селёдкой с отварным картофелем, лучком, Зинаида с мужем уселись на диван. Григорий вставил кассету.
Начало фильма было скучным. Да ещё и без перевода, на немецком языке. Длинноногая блондинка пригласила электрика починить проводку.
— Гриш, глянь как они там одеваются в прогнивающем западе, срамота. Юбка короткая, ничего не прикрывает даже… И электрик похож на спортсмена, бицепсы какие. И модный, в джинсах в обтяжку. Наш сосед электрик в растянутых трико ходит. Вот по — чудному всё как у них…
Дальше события начали развиваться стремительно.
— Гриш, чегой-то они удумали, бесстыдники? Глянь, что творится…
Зина от возмущения закрыла глаза. Такого срама она в жизни не видела по телевизору.
— Зина, там дальше наверное интереснее будет. Смотри молча.
Зина приоткрыла ладони и начала подглядывать, открыв рот от изумления.
— Фу, Гриша, как это смотреть можно? Это же… Страшно сказать даже, что это… Петрович, часом, не перепутал кассету?!
— А мне нравится, Зин. Ширше смотреть надо, глубокий смысл явно есть в этом, мы просто пока не разобрались…
— Гриш, глянь какие обои у них в комнате… Вот бы нам такие поклеить… И люстра, ты гляди, плафоны как шары. Ой, глянь, электрик то не промах… В спальню пошли.
Ох, кровать огромная, не то что наш диван продавленный. Давно твержу, что поменять надо. С премии купим. И покрывало с розами такое хочу. Тамарка с работы говорила достать может, польского производства. Но дорого, правда…
— Зина, ты можешь помолчать. Отвлекаешь от просмотра…
— Да что-то непонятно, они незнакомы, а в койку легко так запрыгнули… Глянь, какой шкаф интересный, Гриш. С вензелями золотыми. Можем тоже из картона вырезать, покрасить серебрянкой и приляпать на шкаф. Чем мы хуже этих немцев?
А подушки высокие какие, да мягкие, не то что наши, с куриными перьями. И телевизор большой, и магнитофон красный, чудно всё так в этих германиях…
— Зина, да хватит тарахтеть! Не отвлекайся. Учись вон у девушки, как надо…
— Гриш… А тебе блондинки, нравятся, да? Молодые? Ну конечно… Куда мне… Старая, толстая, волосы рыжие пучками лезут, да целлюлит ещё… Конечно. Кому такая ондатра облезлая нужна…
И Зина в голос зарыдала.
— Тьфу! Ну что ты завелась? При чём тут ты и девушка? Актриса она, понимаешь? А туда всегда красивых берут.
— Хочешь сказать, я некрасивая совсем? — вой Зинаиды, наверное, был слышен даже на улице.
— Да ничего я не сказал! Всё, кина не будет! Иди спи! Я телевизор смотреть буду, «Международная панорама» сейчас начнётся. Никакой романтики с тобой. То бубнит, то рыдает… Вон и Евлампия пришла с прогулки, иди с глаз, чтобы дочка не видела…
Зина вытерла глаза скомканным платочком, обиженно посмотрела на мужа и пошла в ванную умываться.
Кассета была нарасхват на работе, очередь на месяц вперёд расписана, ещё и деньги брал Петрович за прокат. Поэтому второго шанса лицезреть «немецкую срамоту» почти не было.
На следующий день Гриша отнёс кассету Петровичу, так и не узнав, чем закончилось интересное кино…
